БИБЛЕЙСКО- БИОГРАФИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ
Словарь содержит 80000 слов-терминов
Словарь содержит 80000 слов-терминов
|
БИБЛЕЙСКО- БИОГРАФИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ
Словарь содержит 80000 слов-терминов |
(1080 г. до Р. X.), первый царь израильский, сын Киса,
из колена Вениаминова. Когда ослы его отца заблудились, Саул послан был
искать их со своими служителями. Бесполезно обошедши всю страну и боясь,
чтобы долгое отсутствие не наделало беспокойств родителям, юноша хотел
возвратиться домой и убеждал идти за собой и своего товарища; но последний
отказался и убеждал Саула войти в город, где живет человек Божий: «Вот
в этом городе есть человек Божий, человек уважаемый; все, что он ни скажет,
сбывается; сходим теперь туда; может быть, он укажет нам путь наш, по которому
нам идти». Саул возразил: как же они пойдут к человеку Божию, если у них
все истощилось, хлеба нет, поэтому и нечего принести служителю Божию. Юноша
отвечал, что у него хотя бы осталось немного денег, именно четвертая часть
сикля; если они это отдадут человеку Божию, то возвестит им путь (известно,
что в древности к царям и людям знаменитым нельзя было являться без подарков).
Саул согласился, и оба вместе отправились искать пророка. При входе в город
они встретили несколько девиц, идущих за водой, и просили сказать, где
им найти прозорливца. Девицы отвечали: «Есть; вот, он впереди тебя; только
поспешай, ибо он сегодня пришел в город, потому что сегодня у народа жертвоприношение
на высоте». Едва молодые странники вошли в город, как встретились с Самуилом,
который лишь только собрался в путь. Саул, не зная в лицо пророка, обратился
к нему со следующим вопросом: «Скажи мне, где дом прозорливца?» Самуил
отвечал: «Я прозорливец», — и по внушению Божию узнал в этом молодом человеке
будущего царя, которого ему надобно помазать. «Иди впереди меня на высоту,
— сказал он Саулу, — и вы будете обедать со мною сегодня, и отпущу тебя
утром, и все, что у тебя на сердце, скажу тебе; а об ослицах, которые у
тебя пропали уже три дня, не заботься; они нашлись. И кому все вожделенное
в Израиле? Не тебе ли и всему дому отца твоего?» Саул вовсе не ожидал подобной
чести и теперь считал себя недостойным и говорил пророку: разве ему неизвестно,
что он происходит из колена Вениаминова, самого младшего из колен иудейских,
а семейство его также принадлежит к числу последних в своем колене. Несмотря
на это, Самуил взял Саула с товарищем и повел в Ваму. Пришедши туда, он
ввел их в собрание, дал ему первое место между 70 мужами, званными на праздник,
и приказал служить ему с особенным усердием и воздавать ему особенную честь.
На следующий день Саул получил священное помазание из рук великого судьи,
который, чтобы утвердить его в этой уверенности, предсказал ему все, что
случится с ним на дороге. «Когда эти знамения сбудутся с тобою, тогда делай,
что может рука твоя, ибо с тобою Бог. И ты пойди прежде меня в Галгал,
куда и я приду к тебе для принесения всесожжении и мирных жертв; семь дней
жди, доколе я не приду к тебе, и тогда укажу тебе, что тебе делать» (1
Цар. 10:7—8). После этого Саул отправился со своим служителем, и все то,
что пророк им предсказал, исполнилось в точности. Пришедши на холм, на
котором стоял городок, где филистимляне имели свой гарнизон, оба путешественника
встретили толпу пророков, которые, сопровождаемые музыкой, спускались с
этого возвышения; тотчас Дух Божий сошел на Саула, и он сделался другим
человеком и начал пророчествовать с ними. Все знавшие Саула с удивлением
говорили: «Что это сталось с сыном Кисовым? неужели и Саул во пророках?»
И эти слова повторял каждый, так что они наконец обратились в пословицу.
После этого юный царь встретил своего дядю (вероятно, Нира, отца храброго
Авенира и брата Киса) и сказал ему, что они уже узнали об ослах от прозорливца;
но о прочем умолчал; между тем Самуил назначил общее собрание в Массифафе,
чтобы представить народу избранного Иеговой; и выбор пал на Саула. Но несколько
недовольных отказались признать его царем, под тем предлогом, будто он
неспособен защитить свою страну от неприятеля. Новый царь скрыл неудовольствие
и ждал удобного случая, чтобы отвести это обвинение самым торжественным
образом и тогда уже явиться строгим судьей. Немного спустя Наас, царь аммонитян,
собрал войско для войны с израильтянами и осадил Иавис Галаадский. Устрашенные
жители просили Нааса принять их в число своих союзников. Но гордый язычник
отвечал: «Я заключу с вами союз, но с тем, чтобы выколоть у каждого из
вас правый глаз и тем положить бесчестие на всего Израиля» (1 Цар. 11:2).
Многие путешественники представляют часто примеры такого варварства восточного.
Такой жестокий ответ поразил отчаянием несчастных жителей Иависа; они послали
новое посольство своему врагу, с просьбой дать им 7 дней срока, и если
по истечении этого времени никто не подаст им помощи, то они безусловно
отдадутся на его волю. Царь аммонитский согласился, в надежде, что эта
попытка не будет иметь никакого благоприятного следствия. Тогда послы отправились
из Иависа сказать эту печальную новость всем сынам Иакова и просить их
о скорой помощи. Ужас распространился в народе при вести о жестоком решении
Нааса. Саул, пришедший лишь с поля со своими волами и видя народ печальным,
спросил, о чем просят эти люди. Ему рассказали просьбу послов иависских.
Тогда царь почувствовал в себе живое негодование, узнав, в какой крайности
находятся жители осажденного города. Но для него еще невозможно было сражаться;
не теряя ни минуты, Саул взял двух волов, рассек их на части и послал мясо,
еще трепещущее жизнью, во все колена со следующим приказанием: «Так будет
поступлено с волами того, кто не пойдет вслед Саула и Самуила» (Вальтер
Скотт говорит, что древние шотландцы употребляли тот же способ, когда хотели
собрать армию в своей стране). Эти слова, полные смелости и благородства,
имели полный успех. Весь Израиль вооружился единодушно и соединился вокруг
своего царя, который в несколько дней увидел себя главой 600 тысяч воинов,
собравшихся из всех колен, и 70 тысяч из колена Иудина. «Так скажите жителям
Иависа Галаадского: завтра будет к вам помощь, когда обогреет солнце» (-гам
же, 9). Эта новость оживила надеждой сердца осажденных, и чтобы поддержать
в неприятеле прежнюю беспечность, чтобы он, узнав все, не вздумал бы броситься
в город или обратиться в бегство, осажденные послали к нему сказать, что
вскоре они отдадутся в его волю. На другой день Саул, горя нетерпением
отомстить за обиды братьев своих, разделив свою армию на три корпуса, нечаянно
напал на лагерь аммонитян; упорное сражение продолжалось от утра до захождения
солнца; враги потерпели совершенное поражение. Тогда народ в восторге от
храбрости своего царя с гневом требовал на смерть тех, которые осмелились
говорить: «Саулу ли царствовать над нами?» — «В сей день никого не должно
умерщвлять, — сказал великодушный победитель, — ибо сегодня Господь совершил
спасение в Израиле». Евреи потом собрались в Галгалах, чтобы утвердить
избрание царя, и на этом-то собрании мудрый судья дал отчет в своем управлении
перед всем Израилем и был публично оправдан во всех своих действиях. Саул
царствовал более года, как завязались неприязненные действия с филистимлянами.
Царь иудейский имел тогда в распоряжении только 3 тысячи человек, из которых
тысяча была с сыном его Ионафаном в Гаваи; впрочем, и с этой горстью храбрых
сын Саула решился сразиться с гарнизоном неприятельским. Слух об этом храбром
поступке распространился по всей Иудее, и оба враждующих народа, равно
воодушевленные жаждой битвы, выступили в поле со всеми своими войсками.
Иудеи соединились вокруг Саула в Галгалах, филистимляне расположились лагерем
в Махмасе со значительной армией, которая состояла из множества пехоты,
300 колесниц военных и 6 тысяч конницы. При виде этого многочисленного
войска израильтяне пришли в ужас и искали спасения в бегстве: все они скрылись
в потайных местах в горах и пещерах; большая часть из них убежала даже
за Иордан в Галаад. Бегство более и более опустошало лагерь Саула, который
ничего не мог предпринять до прихода Самуила. Наконец, по исходе семи дней,
видя, что все воины его оставили, он решился сам принести всесожжение,
которое должно предшествовать сражению: из этих обстоятельств можно видеть,
что понудило несчастного Саула решиться на это неблагоразумное дело. По
удалении строгого судьи у Саула осталось только 600 человек. Но сам царь
и сын его Ионафан стоили целой армии! Два смелых воина, сопровождаемые
некоторыми бесстрашными смельчаками и первосвященником Ахиею, вышли навстречу
неприятелю при Гаваи. Филистимляне, до сих пор стоявшие лагерем в Махмасе,
напали на землю Иудейскую тремя значительными корпусами и рассеялись по
различным дорогам, сжигая и опустошая все встречающееся на пути. Израильтянам
труднее было остановить этот губительный набег; сами филистимляне лишили
их средства вооружаться, похищая всех кузнецов и отводя их в свою землю,
где они должны были острить и чинить полевые орудия; даже воины, которые
были в Гаваи, оставались безоружными, только Саул и Ионафан были вооружены.
Между тем как авангард филистимский подвигался к Гавае и угрожал нападением
на армию израильтян, мужественный Ионафан переменил отношения враждующих
народов одним из тех подвигов, которые могут быть исполняемы только героями,
и одержал знаменитую победу. Сопровождаемый своим оруженосцем, он решился
проникнуть в авангард неприятельский. «Ступай, перейдем к отряду этих необрезанных;
может быть, Господь поможет нам, ибо для Господа нетрудно спасти чрез многих,
или немногих», — говорил Ионафан своему товарищу. «И отвечал оруженосец:
делай все, что на сердце у тебя; иди, вот я с тобою, куда тебе угодно»
(1 Цар. 14:6—7). После невероятных усилий храбрые юноши взобрались наконец
на скалу, которая отделяла их от филистимлян, бросились с быстротой молнии
на неверных и в несколько минут повергли мертвыми около двадцати человек.
Филистимляне, пораженные такой невиданной храбростью, обратились в бегство
и распространили ужас во всем лагере. Между тем караульные иудейские, видя
мертвых и бегущих, сказали об этом Саулу, который только тогда узнал, что
сына его нет в лагере. В это время страшный шум, усиливающийся более и
более, заставил обратить внимание на лагерь неприятельский. Саул, беспокоясь
о том, что сын его, может быть, находится в опасности, и предчувствуя чудесное
освобождение, приказал тотчас собраться своим воинам. Дав клятву умереть
или победить, они направились в Махмас, но лагерь филистимский был наполнен
трупами. Несчастные, пораженные паническим страхом при бегстве преследуемых
Ионафаном, обратили оружие друг против друга и начали ужаснейшую резню.
Весь Израиль испустил крики радости при виде этого нечаянного убийства,
и иудеи, вышедши толпами из своих убежищ, присоединились к Саулу, который
вдруг явился предводителем 10 тысяч человек. Они бросились в погоню за
врагом, и царь, нетерпеливо желавший кончить сражение, дал следующее приказание:
«Проклят, кто вкусит хлеба до вечера, доколе я не отомщу врагам моим».
Преступление этого приказания чуть не стоило жизни храброму Ионафану, который
не слышал слов отца своего (см. Ионафан). Филистимляне были преследуемы
от Махмаса до Аиалона; наконец победители, утомленные преследованием и
голодом, бросились на добычу, захватили часть скота, который был убит на
месте и съеден с кровью, несмотря на запрещение закона. Когда Саул узнал
об этом, то приказал заколоть животных на большом камне, приготовленном
для этого, и для утоления гнева небесного он воздвиг жертвенник на том
же месте Богу браней (Священное Писание замечает, что это было в первый
раз). Потом Саул приказал первосвященнику вопросить Бога, чтобы узнать,
надобно ли ему преследовать своих врагов; но ответа не получил. Тогда царь
узнал, что разгневанный Бог требует жертвы за преступление, оставшееся
ненаказанным; обрек смерти виновного, который был Ионафан... Весь народ
стал на одну сторону, а Саул с сыном — на другую; жребий пал сначала на
последних, а потом на Ионафана. И храбрейший из всего Израиля обречен был
смерти; но народ спас его; он не хотел, чтобы тот, который должен быть
удостоен высочайших почестей в этот достопамятный день, погиб от недоразумения
или обмана. Филистимляне не были преследуемы и тихо удалились в свои города.
С этого времени царствование Саула утвердилось в Палестине, и победа не
оставляла его до последних дней. Иегова, помня поведение Амалика во время
странствования израильтян в пустыне, повелел Самуилу напомнить царю определение
Божие истребить этот народ. Пророк, явившись к Саулу, сказал: «Вспомнил
Я о том, что сделал Амалик Израилю, как он противостал ему на пути, когда
он шел из Египта; теперь иди и порази Амалика [и Иерима] и истреби все,
что у него; [не бери себе ничего у них, но уничтожь и предай заклятию все,
что у него;/ и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от
отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла» (1 Цар.
15:2—3). Саул выступил против амаликитян во главе 200 тысяч человек; на
дороге он сделал засаду в одном потоке и послал известить кинеян, чтобы
они вышли от амаликитян, желая избавить их от угрожающей опасности. Наконец
он нашел врагов, разбил их и умертвил всех, не оставив ни одного в живых;
но победитель сохранил жизнь царю народа осужденного. Бог оставил Саула,
и юный сын Иессея помазан был на царство. С этого времени дух мудрости
оставил царя; грустная меланхолия овладела его душой; остаток дней несчастного
проходил в угрызении совести. Этот характер, прежде столь мужественный,
твердый и неустрашимый, подчинился теперь пустым химерам и суеверию! Офицеры
и его друзья, сожалея о несчастном положении, в каком находился их государь,
употребляли все средства, могущие рассеять его печаль, и наконец прибегли
к музыке. Один из них предложил Саулу найти человека, который умел бы играть
на гуслях, и когда дух лукавый будет его мучить, игра эта могла бы успокаивать.
«Вот, я видел у Иессея Вифлеемлянина сына, умеющего играть, — прибавил
он далее, когда получил согласие царя, — человека храброго и воинственного,
и разумного в речах и видного собою, и Господь с ним» (1 Цар. 16:18). Это
был Давид, который поэтому и не замедлил явиться в присутствие государя;
кроткий Давид так ему понравился, что он сделал его своим телохранителем
и оруженосцем. А арфа юного пастыря произвела спасительное действие на
больного; ему сделалось легче, и Давид оставил двор. (Древние и новейшие
ученые единогласно говорят о чудном действии музыки. Музыка Тимофея своими
гармоническими звуками возбуждала в Александре ярость, радость и жар к
битве. Ерик был настроен музыкой убить своих вернейших рабов.) Филистимляне,
столько раз побежденные, были, однако, далеки от того, чтобы покориться;
стыдясь своих поражений, они решились опять попытаться в оружии счастья
и, собрав значительное войско, расположились лагерем в Сокхове в Иудее.
Саул, к которому возвратилась вся его энергия, когда он начал готовиться
к войне, выступил навстречу врагу и выстроил свою армию в боевой порядок
в долине Теревинфа. Враждующие армии, будучи в виду одна другой и разделенные
одной долиной, находились в бездействии. Наконец из лагеря филистимлян
выходит огромного роста великан, который всем воинам еврейским начал делать
вызов на единоборство, и пал от рук юного пастыря, вооруженного только
пращей (см. Давид и Голиаф). Этот нечаянный случай решил битву. Филистимляне,
видя, что самый храбрый между ними был убит, обратились в бегство; тогда
евреи, испустив крики радости, бросились преследовать врага и разили его
даже до Аккарона. Возвратившись, они ограбили лагерь; Давид отсек голову
Голиафа, а оружие повесил в храме Иеговы в знак победы. Этот замечательный
день имел различные последствия как для Саула, так и для Давида: первого
лишил наследства, а второго возвысил, приобрел ему почтение и любовь народа,
и особенно армии, и дружбу Ионафана, дружбу столь трогательную и редкую
(см. Ионафан). С этого времени новая рана поразила сердце царя, уже и прежде
глубоко раненное; эта рана была зависть. Отдавая, впрочем, полную справедливость
воинским дарованиям Давида, Саул призвал его ко двору, сделал его начальником
над своими воинами; но питал к нему тайную ненависть; он не мог простить
ему того преимущества, какое воздал народ. Когда возвращались с битвы,
народ, встречая победителей, пел: Саул победил тысячи, а Давид тьмы. Последствие
этого происшествия не могло быть другим, кроме гибельного раздора. Когда
Давид, желая рассеять звуками своей арфы мрачное облако печали, которая
овладела душой государя, в это время несчастный царь в припадке болезни
хотел два раза пронзить копьем своего оруженосца; безуспешные попытки убийцы
ясно показали ему, что жизнь его юного противника находится под невидимым
покровительством. Но руководимый страшной ненавистью и отчаянием от неудач,
Саул решился погубить своего врага оружием неприятелей; поэтому он удалил
его от двора и приказал ему напасть на филистимлян, предводительствуя тысячей
воинов, и за эту услугу обещал отдать ему свою старшую дочь. Давид тотчас
отправился на войну и возвратился со славой; но царь забыл о своем обещании
и отдал Мерюву другому. Но, узнав, что юный герой был любим второй его
дочерью, обещал ему отдать ее за сто крайнеобрезаний филистимлянских. Условие
было принято и вскоре исполнено, к великому удивлению царя, который на
этот раз не мог изменить своему слову. Но Давид, и сделавшись зятем, был
так же ненавидим, как и прежде. И мог ли Саул оставаться равнодушным, слыша,
какими похвалами осыпают юного воина его лучшие генералы. Ненависть царя,
казалось, возрастала вместе с восхвалениями народа. Безумный! Он в преследовании
своего противника узнавал только свою слабость. В безумной ярости Саул
убеждал Ионафана и своих служителей убить Давида; но, будучи чужд преступных
намерений, благородный Ионафан сказал своему другу об опасности, угрожающей
ему; потом, возвратившись к своему отцу, самым трогательным образом выставил
заслуги сына Иессеева, так что Саул забыл свое неудовольствие и возвратил
Давида к себе. Но это продолжалось недолго. Новые успехи против филистимлян
тотчас открыли еще не зажившую рану царя; он опять начал злоумышлять на
жизнь своего соперника. Давид узнал тогда, что его преследуют серьезно,
и поэтому почел за лучшее удалиться от двора. Саул приказал своим солдатам
схватить его в доме и убить; но заботливая Мелхола, узнав об опасности
своего супруга, посредством хитрости дала ему средство убежать и таким
образом сделала бесполезной и эту преступную попытку царя. Преследуемый
юноша удалился в Наваф к Самуилу; Саул хотел его взять оттуда; три раза
он посылал туда своих воинов, и всякий раз посланные забывали свое поручение
в присутствии маститого судьи и пророков. Тогда разгневанный царь решился
сам идти в Наваф; но, приблизившись к священному месту, он почувствовал
себя одушевленным пророческим восторгом; Дух Божий сошел на Саула, и он
воодушевился подобно пророкам, которых Самуил собрал вокруг себя.
Давид, пользуясь этим случаем, отыскал своего друга Ионафана и начал
жаловаться на жестокость его отца; верный друг успокоил его и обещал открывать
ему все намерения царя, чтобы спасти от мести. Следующий день после этого
случая был первый день месяца; в это время Саул имел обыкновение приглашать
своих приближенных к своему столу; Давид, который принадлежал к этому кругу,
на этот раз не был. Во время обеда все заняли свои места, только место
Давидово осталось пустым. Царь тогда ничего не сказал; но на следующий
день он спрашивал у Ионафана о причине отсутствия его друга; Ионафан старался
извинить Давида. «Сын негодный и непокорный! — вскричал Саул, — разве я
не знаю, что ты подружшся с сыном Иессеевым на срам себе и на срам матери
твоей? ибо во все дни, доколе сын Иессеев будет жить на земле, не устоишь
ни ты, ни царство твое; теперь же пошли и приведи его ко мне, ибо он обречен
на смерть» (1 Цар. 10:30—31). За что же должен умереть этот юноша, спрашивал
сын разгневанного отца, который после этих слов схватил копье и бросил
его в сына с намерением убить его. Ионафан живо чувствовал несправедливость,
какую делали его другу, и обиду, причиненную ему. На другой день он увиделся
с Давидом и рассказал ему о злых намерениях отца своего; друзья долго плакали;
расставаясь, они дали друг другу клятву быть друзьями до фоба. Сын Иессея
удалился в Номву, к первосвященнику Авимелеху, который дал ему хлебы предложения
и меч Голиафа; и все это случилось в присутствии Дойка идумеянина, который
находился здесь, к их несчастью. Отсюда Давид пошел в Геф к царю Анхусу
и долго скитался по странам филистимским, пока наконец, по совету пророка
Гада, возвратился в Иудею во главе небольшого числа воинов, бродяг, привязанных
к его счастью. Саула не замедлили уведомить о возвращении его врага, и
страх, на время исчезнувший, охватил его с новою силою. Однажды, находясь
в густом лесу Рамы, близ Гаваи, он горько жаловался, что при его дворе
никто не привержен к нему искренно. «Послушайте, сыны Вениаминовы, — говорил
он окружающим отрокам, — неужели всем все даст сын Иессея поля и виноградники
и всех вас поставит тысяченачальниками и сотниками, что вы все сговоришсъ
против меня, и никто не открыл мне, когда сын мой вступил в дружбу с сыном
Иессея, и никто из вас не пожалел о мне и не открыл мне, что сын мой возбудил
против меня раба моего строить мне ковы, как это ныне видно?» (там же,
22:7—8). Но эти слова не произвели никакого действия. Тогда, желая показать
свою верность, Доик идумеянин подошел к Саулу и рассказа ему, как он видел
Давида в Номве и как ему первосвященник отдал священные хлебы и меч Голиафа.
Саул закипел гневом и тотчас приказал призвать Авимелеха и всех священников
Номвы, и требовал у них отчета в их поведении и открыть причину посещения
их жилища Давидом. Напрасно несчастный первосвященник старался убедить
царя, что человек, которого он преследует с таким ожесточением, ничего
преступного не предпринимает против него. «Ты должен умереть, Авимелех,
ты и весь дом отца твоего», — вскричал раздраженный монарх, и в то же время
он приказал умертвить потомков Ифамара. Но никто из его стражи не дерзнул
поднять руку на помазанника Господня; должно было совершить это страшное
преступление Дойку; он как гигр бросился проливать кровь несчастных жрецов,
и 85 жертв пали от руки этого злодея. Но такого злодейства было мало; безумный
царь прибыл в Номву и умертвил всех мужчин, детей и стариков и даже животных...
Только один потомок Илия, Авифар, сын Авимелеха, избежал смерти и явился
к Давиду с этой печальной новостью. «Я знал в тот день, — сказал юный царь,
проливая слезы, — когда там был Доик Идумеянин, что он непременно донесет
Саулу; я виновен во всех душах дома отца твоего» (1 Цар. 22:22). Новый
первосвященник унес с собой ефуд священный и уже не разлучался с Давидом.
Юный герой всякий раз давал о себе знать каким-нибудь подвигом, а это еще
более растравляло душу Саула. Когда он узнал, что Давид находится в Кеиле,
который он освободил из рук филистимских, тотчас послал свои войска и приказал
осадить город; Саул тем более мог рассчитывать на успех этого предприятия,
что жители этого города были ему преданы. Уведомленный заранее, сын Иессея
вышел отсюда со своими воинами и после долго блуждал, не находя для себя
надежного убежища; наконец приютился в дремучих лесах горы Зиф. Верный
Ионафан нашел его здесь и укреплял его мужество. «Не бойся, — говорил великодушный
сын Саула, — ибо не найдет тебя рука отца моего Саула, и ты будешь царствовать
над Израилем, а я буду вторым по тебе; и Саул, отец мой, знает это» (23:17).
Между тем жители страны Зиф дали знать Саулу, что Давид скрывается в их
горах и что они намерены выдать его. «Благословенны вы у Господа за то,
что пожалели о мне, — сказал царь при этой вести, — идите, удостоверьтесь
еще, разведайте и высмотрите место его, где будет нога его, и кто видел
его там, ибо мне говорят, что он очень хитер; и высмотрите, и разведайте
о всех убежищах, в которых он скрывается, и возвратитесь ко мне с верным
известием, и я пойду с вами; и если он в этой земле, я буду искать его
во всех тысячах Иудиных» (там же, 21—23). И в самом деле Саул вскоре узнал,
что его соперник находится в пустыне Маон, и поспешил туда; Давид, желая
скрыться от преследующих, удалился на самый крутой утес; но Саул тотчас
его нашел. Таким образом, оба врага находились на вершине одной горы; сопровождающие
Саула так стеснили Давида с его дружиной, что бежать им не было возможно;
что оставалось делать несчастным? Смерть была у них перед глазами!.. Но
вдруг чудный случай спас их. Вестник прискакал с объявлением, что филистимляне
вторглись в пределы земли Израильской. При этой вести Саул забыл личную
месть. Он оставил своего врага, которого можно было поймать, и полетел
на защиту своей страны от другого, более грозного. Но победа, одержанная
Саулом над филистимлянами, нисколько не ослабила ненависти его к своему
противнику. Едва он вступил в свои владения, как опять с тремя тысячами
избранных воинов пошел искать Давида; в своих поисках он даже углубился
в дикую пустыню Енгадди, убежище диких коз. Здесь скрывался и Давид; мучимый
естественной необходимостью, Саул зашел в пустую пещеру, где был и Давид
со своими товарищами. Какой благоприятный случай избавиться от врага! Воины
советовали сыну Иессееву это; но благородный юноша отверг это предложение;
он не только не хотел убивать врага беззащитного, но даже боялся поднять
руку на помазанника Господня. Он довольствовался только тем, что отрезал
край его одежды. Саул между тем вышел из пещеры, не подозревая нисколько
о той опасности, какой он сейчас подвергался. За царем вышел Давид и начал
звать Саула, который осмотрелся и увидел перед собой своего врага, с почтением
ему кланяющегося. Тысячи грустных чувствований волновали грудь несчастного
царя. «Ты правее меня, — сказал растроганный Саул, — ибо ты воздал мне
добром, а я воздавал тебе злом; ты показал это сегодня, поступив со мною
милостиво, когда Господь предавал меня в руки твои, ты не убил меня. Кто,
найдя врага своего, отпустил бы его в добрый путь? Господь воздаст тебе
добром за то, что сделал ты мне сегодня. И теперь я знаю, что ты непременно
будешь царствовать, и царство Израилево будет твердо в руке твоей. Итак
поклянись мне Господом, что ты не искоренишь потомства моего после меня
и не уничтожишь имени моего в доме отца моего» (1 Цар. 24:18—22). Давид
дал клятву, и оба врага разошлись в разные стороны. Саул пошел в Гаваю;
а его преемник, не сомневаясь более в добром расположении своего тестя,
пошел искать надежное для себя убежище. В продолжение этого краткого перемирия
Давид вступил в брак с Авигеею, женой Навала, и с израильтянкой Ахиноам.
Саул почел это оскорблением своей дочери и отдал Мелхолу замуж за Фалтия,
сына Амисова из Роммы. Жители Зиф старались отдать Давида в руки его врага;
и поэтому, лишь только узнали, что он скрывается на холме Ехелаф, тотчас
сказали об этом Саулу, и жестокий монарх пошел еще раз преследовать своего
соперника с тремя тысячами избранных воинов. Но Давид, узнав то место,
где царь расположился лагерем, осмелился во время ночи, когда все были
погружены в глубокий сон, проникнуть в палатку царя. Храбрый Авесса хотел
убить спящего неприятеля; но Давид воспротивился и клялся, что царь умрет
не иначе, как от руки Божией или от меча неприятельского. Он только унес
копье и чашу Саула, чтобы после показать, что и в этот раз жизнь его находилась
в руках его, и вышел из лагеря тихо. Но отошедши на такое расстояние, где
их можно было бы видеть, Давид громким голосом начал звать окружающих Саула
и укорять их в беспечности, относительно сохранения особы царя; верного
и храброго Авенира признал достойным наказания. Шум этот разбудил царя,
который тотчас узнал голос Давида. «Твой ли это голос, сын мой Давид?»
— спросил Саул. «Мой голос, господин мой, царь», — отвечал преследуемый
и потом начал укорять царя в той непреклонной злости, с какой он преследует
его и ревностных его рабов. «Согрешил я, — сказал Саул. — Возвратись, сын
мой Давид, ибо я не буду больше делать тебе зла, потому что душа моя была
дорога ныне в глазах твоих; безумно поступал я и очень много погрешал».
И когда Давид возвратил царю чашу и копье, тогда он сказал: «Благословен
ты, сын мой Давид; и дело сделаешь, и превозмочь превозможешь» (1 Цар.
26:21—25). Враги опять разлучились и уже больше не виделись. Сын Иессея
не мог уже более верить обещаниям царя, который столько раз изменял своему
слову, поэтому надеялся найти надежнейшее убежище в земле иностранной и
отправился опять к Анхусу, который дал ему город для жительства со своими
спутниками. Бесчисленные победы, одержанные им во время ссылки, приобрели
ему доверие и дружбу царя гефского. Этот государь, не зная тайны юного
еврея, несомненно, надеялся на его помощь; и когда возникли неприязненные
действия между двумя народами, Анхус принуждал его сражаться против Израиля.
Давид согласился, разумеется, с тем намерением, чтобы обратить свои войска
на врагов своего отечества при удобном случае. Но начальники филистимские
начали подозревать его в измене и заставили поэтому удалиться из лагеря
и поселиться в Сикелаге, где ожидал его новый триумф. Враги расположились
со значительным войском в Сунаме; а Саул, со своей стороны, раскинул палатки
при Гелвуе. Перед началом сражения Саул хотел вопросить Бога, но не получил
ответа. Тогда-то в первый раз начала оставлять храбрость этого неустрашимого
воина, и он прибег к суеверию, которое недавно так преследовал: грустное
предзнаменование несчастной кончины, которая постигла Саула!.. «Сыщите
мне женщину волшебницу, — сказал царь отрокам своим, — и я пойду к ней
и спрошу ее». Рабы сказали, что в Аэндоре есть искусная волшебница; Саул
тотчас переоделся и в сопровождении нескольких приближенных во время ночи
пошел к этой женщине. Пришедши сюда, он спросил ворожею, может ли она ему
волховать и вызвать того, кого он прикажет. Волшебница сказала ему: разве
он не знает, как преследует Саул всех волшебников, или хочет подвергнуть
жизнь ее опасности (в самом деле, Саул, по совету Самуила, очистил свою
страну от этих негодных существ). «Жив Господь! — сказал царь, — не будет
тебе беды за это дело». Волшебница отвечала: «Кого же вывестъ тебе? И отвечал
он: Самуила выведи мне». Волшебница воззвала, и страшная тень пророка явилась!
«И увидела женщина Самуила и громко вскрикнула; и обратилась женщина к
Саулу, говоря: зачем ты обманул меня? ты — Саул. И сказал ей царь: не бойся;
[скажи,] что ты видишь? И отвечала женщина: вижу как бы бога, выходящего
т земли. Какой он видом? — спросил у нее Саул. Она сказала: выходит из
земли муж престарелый, одетый в длинную одежду. Тогда узнал Саул, что это
Самуил, и пал ли-цем на землю и поклонился. И сказал Самуил Саулу: для
чего ты тревожишь меня, чтобы я вышел? И отвечал Саул: тяжело мне очень;
Филистимляне воюют против меня, а Бог отступш от меня и более не отвечает
мне ни чрез пророков, ни во сне, [ни в видении]; потому я вызвал тебя,
чтобы ты научил меня, что мне делать. И сказал Самуил: для чего же ты спрашиваешь
меня, когда Господь отступил от тебя и сделался врагом твоим? Господь сделает
то, что говорил чрез меня; отнимет Господь царство из рук твоих и отдаст
его ближнему твоему, Давиду. Так как ты не послушав гласа Господня и не
выполнил ярости гнева Его на Амалика, то Господь и делает это над тобою
ныне. И предаст Господь Израиля вместе с тобою в руки Филистимлян: завтра
ты и сыны твои будете со мною, и стан Израильский предаст Господь в руки
Филистимлян» (1 Цар. 28:10—19). Это грозное пророчество как громом поразило
несчастного царя; он упал и лишенный чувств долгое время лежал. Волшебница,
видя его в этом жалком состоянии и думая, что это произошло оттого, что
царь сегодня ничего не ел, убеждала принять его несколько пищи для подкрепления
сил. Мало-помалу царь пришел в чувство и встал; но его опять охватила дрожь
и он вынужден был сесть на постель. Волшебница между тем заколола хорошего
теленка и, взяв немного муки, сделала опресноки и таким образом наскоро
приготовила ужин и подала своим гостям. По окончании обеда Саул со своими
спутниками, простившись с волшебницей, уже к концу ночи пришел в лагерь,
около Иезраеля. На следующий день гибельное сражение не замедлило начаться;
при первой стычке евреи были обращены в бегство и преследуемы до горы Гелвуй.
Саул с горстью храбрых и смелых товарищей остался на поле сражения; поэтому
все силы неприятеля были обращены против них. Все усилия их были тщетны,
враги одолевали; уже большая часть храбрейших сподвижников царя пала; наконец,
после чудес храбрости, был убит и неустрашимый Ионафан, и оба сына Сауловы
пали мертвыми на его глазах; потом и сам он был тяжело ранен. Несмотря
на это, он все еще стоял твердо среди трупов своих друзей и его грозный
взгляд поражал врагов; но наконец, собрав все усилия, филистимляне напали
на слабого и истекающего кровью героя и нанесли ему смертельный удар, и
храбрейший из сынов Иакова пал; но, не желая, чтобы враги поругались над
ним, просил своего оруженосца убить его. Последний отказался, боясь обагрить
свои руки в крови героя. Тогда несчастный царь бросился на свой меч; оруженосец
его, видя, что господин его умер, последовал его примеру. Страшная весть
вскоре распространилась между израильтянами: Саула нет более, Ионафан погиб,
враги овладели лагерем. Всеобщий ужас распространился между иудеями; они
бежали из своих домов и оставили страну победителям. На другой день после
этого кровавого сражения филистимляне толпами бросились захватить в лагере
добычу и ограбить тела убитых. Нашедши труп Саула, они отсекли его голову
и вместе с его оружием положили в храм Астарты, а тело Саула и тела сыновей
его были выставлены в Вефсамисе напоказ. Между тем жители Иависа Галаадского,
узнав о поругании царя и его детей, вознегодовали и решились исхитить из
рук необрезанных останки, для них драгоценные. Ночью они, с опасностью
для жизни, унесли их со стен вефсамисских и принесли в Иавис, где были
сожжены, а кости погребены в соседнем лесу; в знак печали жители этого
города наложили на себя семидневный пост. В то время как филистимляне преследовали
израильтян, молодой амаликитянин, будучи на горе Гелвуй и видя, что Саул
сохранял еще жизнь, хотя и лежал на острие меча своего, подошел к нему.
«Подойди ко мне и убей меня, — сказал страждущий Саул, — ибо тоска смертная
объяла меня, душа моя все еще во мне» (2 Цар. 1:9). Иноплеменник исполнил
его просьбу, и сняв с убитого венец и нарамницу, отправился с ними к Давиду,
надеясь получить награду, но встретил смерть. Великодушный сын Иессея,
услышав эту печальную весть, оплакал горько смерть Саула и Ионафана и потом
в возвышенном гимне воспел славу двух героев, павших на поле битвы за свое
отечество. Так погиб первый царь израильский, храбрый и великодушный воин,
друг своих воинов, умевший быть благодарным и награждать за услуги. Давид
прославил блистательную храбрость своего соперника, его благородство и
великодушие. Несмотря на свои слабости, Саул остается достойным уважения.
Сколько случаев замечательных, доказывающих, что эти слабости царя происходили
не столько от его характера, сколько от несчастных обстоятельств, которые
делали его раздражительным и даже иногда жестким. Различно понимают явление
тени Самуила: одни хотят видеть здесь только один обман; они говорят, что
эта аэндорская волшебница обманула Саула, сказав, что видит призрак пророка,
хотя сама ничего не видела; другие утверждают, что волшебница силой сверхъестественной
вызвала тень Самуила; есть и такие, которые видят здесь только искусство
чревовещания. Но все эти предположения, ничего не объясняющие, противоречат
священному тексту, который ясно говорит, что Самуил явился по воле Божьей.
Об этом свидетельствует Иисус сын Сирахов: «Он (Самуил) пророчествовал
и по смерти своей, и предсказал царю смерть его, и в пророчестве возвысил
из земли голос свой, что беззаконный народ истребится» (Сир. 46:23). Саул
имел четырех сыновей от жены своей Ахиноам, дочери Ахимааса: Ионафана,
Аминадава и Мелхиуса, которые пали вместе с ним в последнем сражении, и
Иевосфея, самого младшего, царствовавшего после смерти отца над 11 коленами
около 7 лет; этот слабый царь был под руководством Авенира, главного вождя
войск Сауловых (см. Давид, Самуил).