БИБЛЕЙСКО- БИОГРАФИЧЕСКИЙ  СЛОВАРЬ Словарь содержит 80000 слов-терминов

ИОРАМ (2)

(887 г. до Р. X.), сын Аха-ва и Иезавели, преемник Охозии,

взошел на израильский престол в восемнадцатый год царствования Иосафата,

царя иудейского. Несмотря на то, что этот царь ниспровергнул идолы Ваала,

что уничтожил его нечестивое служение, что не столько был преступен, как

его отец и мать, он был виновен перед Господом, оставшись верным идолопоклонству

Иеровоама, сына Наватова. Он начал свое царствование походом против Месы,

царя моавитского, имевшего многочисленные стада и обложенного данью в 100

000 агнцев ив 100 000 баранов, которую он должен был платить царям израильским

и в которой отказал после смерти Ахава. Иорам собрал свои войска, призвал

Иосафата, подтвердил союз, заключенный с ним Охозией, и убеждал его соединиться

с ним. «Иду с тобой, — отвечал царь иудейский. Все, что принадлежит мне,

мой народ, мои лошади, все твое». Царь едомский соединился с ними; согласились

идти Идумейс-кой пустыней. Войска отправились в поход и скоро достигли

гор, соседних с неприятельской землей. После семидневного пути почувствовали

недостаток в воде; люди и лошади падали, изнуренные зноем и жаждой. «Увы!

— вскричал Иорам. — Господь соединил нас троих, чтобы предать в руки врагов!»

Сопровождаемый царем едомским, он пошел к Елисею, о присутствии которого

в стане уведомили его, и просил его молить Господа о милосердии. «Что мне

и тебе, — отвечал ему пророк, — ступай к пророкам твоего отца и твоей матери».

Но по просьбе Иосафата Елисей обещал избавить их из этой опасности и повелел

выкопать рвы на берегах высохшего потока, говоря, что они завтра наполнятся,

предсказал им победу над моавитянами и совершенное разрушение стран, которые

они завоюют. На следующий день, во время приношения жертвы, поток наполнился

водой, которой восходящее солнце давало кровавый цвет. Моавитяне, собравшие

на границах при приближении иудеев всех, кто мог носить оружие, заметив

этот феномен, сказали друг другу: «Только меч мог пролить столько крови;

вероятно, союзники вступили в междоусобную брань; пойдем и овладеем их

богатствами». Полные доверия, они напали на израильский стан; но израильтяне

вдруг устремились на них, рассеяли и нанесли страшное поражение. Они разрушили

города, забросали самые плодоносные поля камнями, засыпали колодцы, истребили

деревья; только одни стены остались неприкосновенными. Меса лично защищал

важнейший город в своем царстве: окруженный со всех сторон, разбитый царем

едомским во время одной вылазки, он понял, что все было потеряно, и, желая

умилостивить богов, взял своего старшего сына, наследника престола, и принес

в жертву на стенах города. Осаждающие, при виде такого зрелища, объятые

ужасом, удалились из его владений и возвратились в свое отечество. Через

несколько лет царь сирийский объявил войну израильтянам и в тайном совете

положил схватить Иорама в засаде; но Елисей повелел ему быть осторожным

и несколько раз спасал от подобных опасностей. Царь сирийский, видя с негодованием,

что все его планы не имеют успеха, созвал совет и жаловался на измену:

«Между вами есть изменник: он открывает все мои намерения неприятелю; кто

столько верен, что откроет мне его?» — «Никто из нас не изменяет, — отвечали

ему. — Елисей пророк открывает ему все, что происходит между нами». — «Ступайте,

узнайте, где он, и схватите его». Узнав, что Елисей был в Дофаине, он послал

колесницы и лучшие войска, чтобы они напали на город ночью; но воины и

военачальники были поражены слепотой; Елисей явился им, предложил себя

в проводники и провел их в Самарию, где открылись им глаза: «Огче, убить

их?» — спросил Иорам. «Да не убьешь ни мечом, ни стрелой ни одного их этих

пленников; пусть они пьют, едят и возвратятся к тому, который послал их».

Иорам последовал этому мудрому совету; такая умеренность тронула царя сирийского

до того, что он отказался от своего предприятия и не позволил, чтобы в

продолжении его царствования его подданные опустошали и грабили земли израильские.

Но преемник его Венадад собрал многочисленную армию и осадил Самарию. Несмотря

на множество пособий, которые представляла столица столь плодородной страны,

она была доведена до последней крайности жестокостью осаждающих. Недостаток

жизненных припасов был столь велик, что ослиная голова ценилась в пятьдесят

сиклей

серебра, а четверть каба голубиного кала — в пять сиклей серебра (кабей

или кав, хава, была небольшая мера для сухих веществ, которую раввины почитают

равной 24 яйцам; каб составлял шестую часть сей и восемнадцатую ефы; он

содержал около 314 пинт). — В такой ужасной бедности народ прибегал к страшным

крайностям: Иорам находился однажды на стенах города, когда одна женщина

воззвала к нему: «Царю, спаси меня!» — «Господь отступил от нас, — отвечал

Иорам, — как могу я спасти тебя?» — «Царь, — продолжала она, — эта женщина,

которую ты видишь, сказала мне: дай сына твоего, мы употребим его в пищу

сегодня, а завтра съедим моего; я согласилась, но когда потребовала от

нее исполнения ее обещания, она отказалась исполнить и скрьша своего сына!»

Царь, объятый ужасом при этом рассказе, разодрал свои одежды, и все присутствовавшие

заметили вре-тище на его теле. «Да накажет меня Господь, — вскричал он

в отчаянии, — если голова Елисея не падет сего дня!» Без сомнения он думал,

что пророк делал то, что его молитвы не были услышаны Богом. Он отправился

к пророку в сопровождении одного воина, которому повелел убить Елисея;

но при виде его гнев царя утих. «Видишь ли зло, которое Господь послал

на нас? — сказал царь пророку. — Чего можем мы ожидать от Его милосердия?»

— «Вот что говорит Господь моими устами, — отвечал Елисей, — завтра в такое

время мера чистой муки будет стоить сикль при вратах Самарии, и столько

же — две меры ячменя». Один из придворных, на руку которого царь опирался,

сомневался в исполнении этого пророчества: «Если бы Господь ниспослал с

неба пищу, то может ли это быть?» — «Горе тебе, ты увидишь и не воспользуешься

этой милостью». Четверо прокаженных, находившихся при городских воротах,

рассуждали между собой о несчастном своем состоянии: «Зачем нам оставаться

здесь, где смерть угрожает нам? Если мы пойдем в город, состояние наше

не переменится; нам остается одна надежда к спасению: пойдем к сирианам,

может быть, они сжалятся над нами; во всяком случае лучше умереть от меча,

нежели от голода». Итак, под вечер они отправились и с робостью приближались

к неприятельскому стану; но каково же было их удивление, когда они заметили,

что лагерь сирийский совершенно пуст; действительно, в прошедшую ночь сириане

услышали шум, подобный шуму приближавшейся армии, и подумали, что израильтяне,

подкрепленные хеттеянами и египтянами, хотят напасть на них; ими овладел

панический страх, и они бросились бежать по всем направлениям, оставив

оружие и богатство, стараясь только избежать воображаемой опасности. Прокаженные

вошли в одну палатку и, удовлетворив томивший их голод, вошли в оставленный

неприятелем лагерь и нашли в нем в изобилии золото, серебро и драгоценные

одежды. Сначала, уступая желанию обогатиться, они старались только взять

и скрыть драгоценные предметы; но потом, вспомнив о страданиях своих соотечественников,

устыдились своего эгоизма и сказали: «Мы нехорошо делаем; настоящий день

есть день радостный, а мы храним молчание; если мы станем ожидать до утра,

то Господь накажет нас; итак, пойдем и возвестим, что видели». Они возвратились

в Самарию и рассказали страже о происшедшем; скоро эта весть достигла царя,

который решил, что это хитрость неприятеля; он думал, что сириане рассеялись

в поле и ожидали только, пока отворят городские ворота, чтобы броситься

в Самарию. В ней оставалось еще пять лошадей; Иорам, по совету одного из

придворных, послал разведывать; два всадника отправились и прошли в своих

поисках до самого Иордана. По возвращении они рассказали, что путь был

усеян оружием и одеждами и что ни одного неприятеля нет в земле израильской.

Тогда народ устремился из города и стал грабить стан. Вечером при воротах

города стали продавать меру чистой муки по одному сиклю и по той же цене

две меры ячменя, как предсказал пророк Елисей. Придворный, сомневавшийся

в справедливости пророчества, был поставлен царем в городских воротах для

наблюдения за порядком; давка была столь велика, что он задохся, и своей

смертью оправдал последнюю часть пророчества. Иорам потребовал к себе Гиезия,

слугу Елисеева, и повелел ему рассказать все чудеса, произведенные его

господином; Гиезий рассказывал о воскрешении дитяти, когда пришла к царю

женщина, которую голод изгнал из страны за несколько времени перед тем,

и просила его возвратить ей дом и землю, которые она принуждена была оставить.

«О царь! — вскричал Гиезий. Вот та самая женщина, которой сына воскресил

пророк, и вот то самое дитя!» Царь спросил эту женщину, и рассказ ее был

одинаков с рассказом Гиезия. Он так был тронут этим рассказом, что повелел

тотчас же возвратить ей все ее принадлежности и заплатить годовые доходы

со всех ее земель с самой минуты ее отбытия. В следующий год Асаил, преемник

Венадада, объявил войну израильтянам; Иорам был ранен в Рамофе Галаадском

и возвратился в Изреель. Охозия, сын царя иудейского, приехал посетить

его в то время, когда Ииуй, военачальник Иорама, помазанный пророком Елисеем

в царя Израилю, замышлял погубить своего повелителя. Рамоф Галаадский был

местом его возмущения; Ииуй повелел своим приверженцам не выпускать никого

из города, чтобы кто-либо не уведомил царя об угрожавшей ему опасности.

Он тотчас отправился с войском в Изреель и был замечен стражей, поставленной

на вершине башни. Сын Ахава начинал уже излечиваться от своих ран, когда

ему донесли, что приближается войско. «Возьми коня, — сказал он одному

из своих слуг, — и посмотри, какие это войска и с мирными ли намерениями

идут они». Посланный отправился и получил от Ииуя такой ответ: «Что общего

между тобой и миром? Следуй за мной». Иорам, не дождавшись посланного,

послал второго, с которым случилось то же. Иорам, видя, что не надобно

терять времени, и узнав Ииуя, сел с Охозией на колесницу и отправился к

нему на встречу, которая и произошла на поле Навуфея. «Мир ли приносишь

ты?» — спросил царь. «Может ли быть мир там, — отвечал Ииуй, — где царствуют

блуды и чарования Иезавели, твоей матери?» Иорам вскричал: «Измена!» —

и обратился в бегство. Но Ииуй поразил его стрелой в самое сердце; труп

его был брошен на поле Навуфея по повелению убийцы. Так погиб Иорам на

двенадцатом году своего царствования. Охозия бежал; но преследователи догнали

его и умертвили.