БИБЛЕЙСКО- БИОГРАФИЧЕСКИЙ  СЛОВАРЬ Словарь содержит 80000 слов-терминов

ДАВИД

Андрей Петрович Сапожников. Давид побеждает Голиафа

Саул давал Давиду самые трудные поручения. Но сын Иессея вместо смерти в исполнении опасных предприятий нашел славу и приобрел еще большую любовь народа. «А весь Израиль и Иуда любили Давида», потому что он предводил ими и устраивал их в сражении. Это еще больше раздражало царя. Победа над Голиафом давала Давиду полное право искать руки Меровы, старшей дочери Саула. Но царь не сдержал своего слова и отдал ее за Адриила, моавитянина. Но между тем другая его дочь, Мелхола, полюбила Давида. Саул предложил ему руку младшей дочери с тем условием, чтобы он убил сто филистимлян. Мужественный герой убил 200 человек и женился на Мелхоле. Таким образом, и здесь Саул испытал неудачу в преследовании Давида; но считал необходимым во что бы то ни стало погубить своего врага и решился открыто преследовать его. С этого-то времени начинается для Давида жизнь беспокойная, полная трудов и опасностей. Неутомимо преследуемый своим врагом, он нигде не находил для себя безопасности и покоя. Он то скитался по безлюдным местам своего отечества, то искал убежища в стране чужой. Эта бурная жизнь дала Давиду случай развить всю энергию, все силы души своей; она послужила школой, где он приобрел навык и твердость переносить неудачи, где научился знать и себя, и людей. В жестокой школе несчастий высокие дарования и добрые наклонности проявились во всем своем величии и принесли величайшую пользу отечеству на престоле. Случайно сделавшись предводителем толпы несчастных, он так успел возвыситься над ними, что заставил их повиноваться себе и соблюдать порядок, необходимый при такой жизни. Мужество в несчастии, благородное обращение с подчиненными, христианское великодушие к жесточайшим врагам — вот что представляет период Давидовой жизни, которую нам следует рассказать. Саул, решившись открыто преследовать Давида, приказал стеречь дом его ночью, чтобы утром убить его. Но Давид, уведомленный об опасности своей женой, скрылся из дома через окошко и удалился в Армафем к Самуилу. Узнав убежище своего врага, царь послал туда своих слуг с приказанием взять скрывшегося там Давида. Но посланные, пришедши в Номву, нашли Самуила и Давида среди сонма пророков. При виде сонма священных мужей на них сошел Дух Божий, и они начали пророчествовать. То же чудо повторилось в другой и третий раз, даже и с самим Саулом, не замедлившим явиться туда же. Прибытие Саула в Номву заставило Давида убежать оттуда. Повидавшись с другом своим Ионафаном (через которого узнал, что мир между ним и Саулом невозможен), он отправился в Номву, священный городок колена Вениаминова, где была скиния. Первосвященник Авимелех, видя его одного, с удивлением спрашивал его об этом. Давид отвечал, что он получил от царя тайное приказание, чего не должна знать и дружина его, оставшаяся в одном местечке. Утомленный путем, изгнанник спросил у служителя Божия хлеба. Но Авимелех не имел ничего, кроме хлебов предложения, которые и отдал Давиду; а потом, по его просьбе, вручил ему и меч Голиафа, находившийся в скинии. Подкрепив себя пищей и вооруженный, Давид убежал к Анхусу, царю гефскому, надеясь, что ненависть Саула не будет так далеко его преследовать. Но несчастный и здесь не нашел себе покоя. Дружина Анхуса возбудила подозрение своего царя к изгнаннику, утверждая, что, вероятно, он тот самый Давид, который пользуется такой славой в своем отечестве и много способствовал поражению филистимлян. Давид, заметив недоверчивость, должен был играть роль безумного, дабы отклонить от себя всякое подозрение и безопасно уйти отсюда. Возвратившись в отечество, он скрылся в пещере Одолламской. Здесь около изгнанника собрались его родные и до 400 человек таких же несчастных, как он. Предводительствуя этой толпой, Давид для безопасности удалился в землю Моавитскую. Но пробыв здесь недолго, он, по приказанию пророка Гада, возвратился в свое отечество и остановился при городе Сарих. Узнав, что филистимляне напали на Кеиль, он, по повелению Божию, выступил против врагов, обратил их в бегство и остановился в избавленном городе. Между тем Саулу тотчас дали знать, что Давид в Кенте. Царь с радостью принял эту весть, думая, что враг, находясь в пределах его государства, не ускользнет из его рук, и решился напасть на Кеиль. Но победитель, узнав это и боясь измены со стороны граждан, оставил город и удалился в пустыню Зиф, где его посетил друг Ионафан. Но и жители Зифа дали знать Саулу, что Давид скрывается в их окрестностях. Царь, руководимый подосланными, отправился в погоню за своим противником. Он искал его по всем направлениям пустыни Маон; но все неудачно. Впрочем, Давид чуть-чуть было не попал в руки смертельного врага своего. Однажды оба они сошлись на одной горе, но так, что Саул был на одной стороне горы, а Давид — на другой. Смерть была неизбежна для преследуемых. Но Промысл бодрствовал над ними. В это время донесли Саулу о нападении на Иудею филистимлян. Царь должен был забыть личную месть и идти на помощь отечеству. А Давид убежал в пустыню Енгадди, близ Мертвого моря. Впрочем, нападение врагов не избавило изгнанника от преследования, оно только отсрочило его на некоторое время. Лишь только Саул справился с врагами, как тотчас опять начал преследовать своего зятя. Узнав местопребывание Давида, он с 3000 воинов пошел искать его. Проходя пустыней, царь случайно зашел в пещеру. Здесь находился и Давид со своими спутниками. Какой для него удобный случай избавиться навсегда от жестокого и неумолимого врага! Дружина его советовала убить Саула. Но великодушный Давид не сделал беззащитному гонителю ни малейшего зла. Он удовольствовался только тем, что в темноте отрезал край его одежды. Лишь только Саул отошел на такое пространство, что опасаться было нечего, Давид вышел из пещеры и пошел за ним. Пройдя немного, он закричал: «Царь!» Саул обернулся. Сын Иессея, поклонившись до земли в знак почтения и уважения, сказал ему: «Царь, вот край твоей одежды; этот случай может показать тебе, что ты был в моих руках, я мог убить тебя, но не хотел обагрять рук своих в крови помазанника Божия. Не думай, что я имею против тебя дурное намерение. Бог будет судьей между мной и тобой!» — «Давид, сын мой, это твой голос, — воскликнул Саул, тронутый величием и благородством души своего противника; и потом со слезами на глазах он продолжал: — Да я вижу, что ты лучше меня, когда воздал за зло добром. Я уже знаю, что ты будешь царем иудейским; и поэтому прошу, прошу, поклянись мне не истреблять моего дома». Давид поклялся, и Саул удалился домой. Долго бедный изгнанник скитался и переходил с места на место и наконец избрал для себя убежищем пустыню Фарран в каменистой Аравии. На горе Кармил, около того места, где жил будущий царь иудейский, паслись стада одного богатого израильтянина, по имени Навал. Давид и его спутники защищали скот и пастухов от хищных зверей и от нападений диких народов. В день стрижки овец Навал, по тогдашнему обыкновению, решился дать обед своим работникам. Узнав это, Давид послал к нему десять человек с приветствием от его имени и с просьбой дать им за труды что-нибудь. Но Навал грубо отвергнул посланных и отказ свой высказал в самых обидных выражениях. Раздраженный таким наглым ответом, Давид приказал своим спутникам вооружиться. Он поклялся, что завтра не останется ни одной души в доме этого корыстолюбивого человека; к счастью, у Навала была умная жена, Авигея. Узнав об этом отказе от одного из служителей своего дома, она тотчас поспешила поправить ошибку своего мужа. Взяв с собой двести хлебов, пять сосудов вина, кошницу сушеного винограда, двести пучков смокв, жена Навалова отправилась навстречу раздраженному Давиду. Встретив его на дороге, она сошла со своего осла, поклонилась до земли, предложила в дар все, что взяла с собой, и начала умолять его простить ее мужу грубость и не проливать неповинной крови. Смягченный слезами и красотой Авигеи, Давид укротил свой гнев, принял от нее подарки и отпустил с миром в дом. После смерти Навала он женился на Авигее. В том же месте Священное Писание упоминает и о другой жене Давида, Ахинааме. Ненависть Саула к Давиду, как бы умершая на некоторое время, пробудилась с новой силой. Он начал с того, что дочь свою Мелхолу, жену Давидову, отдал другому. Между тем ему дали знать, что враг его находится в пустыне Зиф. С отборной дружиной царь пошел опять отыскивать своего преемника. Проходя пустыней, Саул остановился близ холма Ехелаф. Недалеко от этого места находился и Давид. Узнав через своих лазутчиков, где остановился царь, он в сопровождении одного Авессы пробрался ночью в лагерь и, кровительствуемый темнотой, достиг палатки Саула. Царь и все спутники его спали глубоким сном. Возле головы царя стояли кувшин с водой и копье, воткнутое в землю. В этот раз Авесса сказал Давиду: «Ты видишь, что Господь предает в твои руки врага; если хочешь, я ударю его копьем так, что удара уже повторять на надобно». Благородный сын Иессея отвергнул это предложение, он ни за что не соглашался поднять руку на помазанника Божия и удовольствовался только тем, что взял копье и чашу и спокойно вышел из лагеря. А сам между тем для безопасности вошел на гору, и лишь только настал день, он громким голосом позвал Авенира, полководца Саулова, и сказал ему: «Не муж ли ты, и кто равен тебе в Израиле? Для чего же ты не бережешь господина твоего, царя? ибо приходил некто из народа, чтобы погубить царя, господина твоего. Нехорошо ты это делаешь; жив Господь! вы достойны смерти за то, что не бережете господина вашего, помазанника Господня. Посмотри, где копье царя и сосуд с водою, что были у изголовья его?» Саул, узнав голос своего прежнего оруженосца, сказал: «Давид, это твой голос?» — «Да, это я, — отвечал изгнанник, — и за что ты, царь, меня гонишь? Что я сделал тебе худого? И теперешний случай не показывает ли, что я не имею против тебя никакого злого умысла!» — «Да, я безумно поступал, — отвечал Саул, — и много виноват пред тобой. Теперь, сын мой, возвратись ко мне, я не сделаю тебе ни малейшего зла». Но Давид не верил слову своего врага. Он возвратил ему копье, а сам для безопасности удалился к Анхусу, царю гефскому. Приняв под свое покровительство иудейских странников, Анхус дал им для жительства небольшой городок Секелаг. Отсюда они делали самые страшные нападения на иноплеменников; «И опустошал Давид ту страну, и не оставлял в живых, ни мужчины, ни женщины» (1 Цар. 27:9). А скот и все имения забирали с собой и тем содержались. Но когда Анхус спрашивал, на кого они нападают, Давид отвечал, что на евреев. Этим он приобрел такую привязанность царя, что последний говорил: «Давид у меня всегда останется рабом, потому что он уже сделался ненавистным в Израиле». Но такие ответы поставили однажды Давида в самое критическое положение. Филистимские цари составили между собой союз против евреев. К этому союзу присоединился и Анхус. Надеясь на верность и храбрость Давида, он предложил ему принять участие в этой войне. Отказываться было нельзя. Давид согласился и шел со своей дружиной в последних рядах. Но союзники, видя присутствие израильтянина в их лагере и боясь измены, просили Анхуса удалить его из войска. Царь приказал Давиду оставить лагерь. После трех дней пути израильтяне достигли Секелага, который представлял печальное зрелище. Во время их отсутствия амаликитяне напали на город, жителей пленили, а здания выжгли. При виде опустошенного места отчаяние овладело всеми. Каждый из солдат требовал своей жены, детей, имения. В бешенстве они хотели было убить камнями своего вождя. Но Давид, который и сам лишился двух жен, не теряя присутствия духа, испросил благословение Божие и бросился преследовать разбойников. Утомленные трудностями пути, около двухсот воинов отстали. Но Давид продолжал путь с остатками. Дорогу им указал один египтянин, которого бросил какой-то амаликитянин. Догнав врагов, иудеи с ожесточением напали на своих грабителей и не только возвратили все плененное, но взяли еще богатую добычу и с радостью возвратились домой. Не успел храбрый победитель успокоиться, как вдруг один амаликитянин приносит ему весть, что Саула и сына его Ионафана нет в живых, и подносит ему венец царский. Услышав такую печальную весть, Давид и все окружающие его показали самую непритворную печаль. Великодушный сын Иессея с искренней печалью оплакивал злополучного своего друга Ионафана. «Скорблю о тебе, брат мой Ионафан — восклицал он в горести, — Ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской» (2 Цар. 1:26). Кровопролитное сражение, в котором погиб Саул, сделало свободным престол иудейский. По определению Божию, Давид должен был наследовать венец. В сопровождении своего семейства и спутников он вышел из Секелага и достиг Хеврона, где и провозглашен был царем от колена Иудина. Но другие колена остались верными дому Саула. Авенир, начальник войск погибшего царя и ближайший его родственник, явился с Иевосфеем, сыном Сауловым, в лагерь и провозгласил его царем над одиннадцатью коленами израильскими. Между двумя претендентами дело должно было решиться оружием. Война возгорелась. В одном из сражений Иоав, военачальник Давида, разбил наголову Авенира. Дети Иуды, одушевленные победой, без милосердия преследовали врагов, так что Авенир просил Иоава прекратить эту резню. Последний согласился, и звук трубы прекратил кровопролитие. Впрочем, эта междоусобная война продолжалась почти два года, и в ней, разумеется, пролито много крови с той и другой стороны. Наконец Авенир, недовольный Иевосфеем и считая эту войну для себя бесполезной, решился перейти на сторону законного царя. В сопровождении 20 воинов он явился в Хеврон и предложил Давиду объединить под власть его весь Израиль. Царь с радостью принял предложение Авенира, а ему самому сделал великолепный прием. Но храбрый полководец не успел исполнить своего обещания. Он был изменнически убит Исавом, который мстил ему за смерть Асаила, а может быть, и опасался иметь в нем соперника себе. Это убийство причинило Давиду живейшую печаль. Он вслух всему народу объявил, что невинен в этом преступлении, и торжественно призывал гнев Божий на главу убийцы. Впрочем, смерь Авенира ослабила сторону Иевосфея, а несчастная кончина последнего совершенно уничтожила власть дома Саулова. После смерти своего царя старейшины одиннадцати колен явились в Хеврон к Давиду и сказали: «Вот, мы — кости твои и плоть твоя» — и предложили ему свое подданство»; царь с радостью принял единодушное желание народа и в другой раз был помазан на царство, но уже над всем Израилем. Для избрания его собралось со всей Иудеи до 300 000 воинов. Это грозное ополчение около трех дней стояло близ Хеврона. Дети Израиля предавались радости, видя на престоле человека, храбрость и испытанная мудрость которого ручались за мир и безопасность их отечества. Пользуясь энтузиазмом народа, новый царь решил ознаменовать начало своего царствования громкой победой. Для этого избрана была крепость Иерусалим, которая еще находилась во власти иевусеев. Этот город, по намерению Давида, должен был быть столицей царства Иудейского. На вопрос о сдаче жители дали самый грубый ответ. Чтобы возбудить большую ревность, царь объявил: «Если кто первый сразится с врагами, будет сделан военачальником». Лишь только это объявление разнеслось по стану, как все воины понеслись навстречу опасности. Но Иоав пред всеми отличился и первый взошел на крепость. Город был взят, сделан столицей и получил название града Давидова. Первым делом Давида было усмирением и завоеванием соседственных народов обеспечить своему царству независимость и самостоятельность. Вот почему почти все царствование свое провел он в битвах с врагами своими. Прежде всего царю нужно было обеспечить свою столицу; поэтому он и занялся покорением ее окрестностей, бывших еще в руках иевусеев. Между тем и более сильные враги не дремали; филистимляне, видя на престоле иудейском мужественного и храброго царя и страшась за свою свободу, решились в самом начале подавить возрастающую силу нового царства. Они составили между собой союз и напали на Иудею. Благочестивый Давид, испросив благословение Божие, вышел против врагов. Неприятели между тем успели уже пробраться до Вифлеема. Иудеи, воодушевляемые надеждой на Бога, напали на филистимлян и разбили их. Враги обратились в бегство и второпях забыли своих богов. Победители взяли идолов и сожгли. Из периода этой войны Священное Писание рассказывает один случай, который показывает, каковы были воины Давидовы и как велика была преданность войска своему царю. Находясь перед Вифлеемом, в виду врагов, Давид захотел пить и потребовал воды из колодца, который был в стане неприятеля. Трое храбрых тотчас вызвались исполнить волю его. Они пробились сквозь филистимское войско, достали из колодца воду и принесли ее своему повелителю. Тронутый такой героической преданностью, царь не решился пить воды, которая куплена такой дорогой ценой, и вылил ее в жертву Богу. С такими воинами чего не мог сделать Давид? Кто мог противостоять ему? Но враги решились попытать еще счастья. Они снова вооружились и напали на Иудею. Давид сначала уклонился от битвы и засел в чаще леса. Но потом, услышав шум дерев (знак победы, назначенный самим Богом), напал на них и нанес решительное поражение, и «сделал Давид, как повелел ему Бог; и поразили стан Филистимский, от Гаваона до Газера». После этой победы враги на некоторое время утихли. Спокойствие осенило Иудею. Пользуясь мирным состоянием своего государства, Давид решился торжественно перенести Ковчег Завета в Иерусалим. Он хотел сделать свою столицу центром не только гражданского, но и религиозного управления, и это необходимо было для большего содействия соединению еврейского народа в одно политическое тело. По возвращении из плена филистимского Ковчег Завета находился у Аминадава в Кариафиариме, городе колена Иудина. Для этого случая Давид собрал до 70 000 юношей со всего Израиля и после совещания отправился к месту, где находилась святыня Израилева. На новую колесницу, запряженную волами, положили Кивот Завета и отправились в путь. Царь и его окружающие с музыкой и песнями сопровождали колесницу. Но на дороге один из волов сбился с пути и наклонил колесницу. Оза, боясь, чтобы не упал Ковчег, решился поддержать колесницу, неосторожно коснулся самой святыни и вдруг поражен был смертью. Это несчастье превратило общую радость в уныние; поезд остановился. Боясь за себя, Давид оставил Кивот у Аведдара и отправился в Иерусалим. Прежде всего он занялся сооружением скинии; потом, видя, что Бог благословил дом Аведдаров, решился возобновить свое намерение. На этот раз он собрал едва ли не всех своих подданных. Кивот несли священники и левиты. На седьмом шагу принесены были жертвы за благополучное начало путешествия. В сопровождении всего ликующего Израиля святыня подвигалась к Иерусалиму. Музыка и радостные песни народа не умолкали. Сам царь, в великолепной одежде, с гуслями в руках, играл, пел и плясал, идя за Кивотом. При кликах народной радости надежда народа Божия въехала в город и поставлена была в скинии. В благодарение Богу Давид принес Ему бесчисленные жертвы, а народ одарил пищей и вином. По окончании торжества дети Иакова разошлись по домам, полные радости и сладостных надежд. Украсив свою столицу присутствием такого высокого памятника, царь решился построить для него великолепный храм. Ему было стыдно, что сам он, простой и грешный человек, живет в прекрасном дворце, а Кивот стоит в кожаной палатке. И Давид искал возможность исполнить это предприятие при содействии друга своего Хирама. Предприимчивый царь терский, видя возвышение Давида и его царства, решился вступить с ним в дружественные сношения, надеясь, разумеется, найти хороший сбыт товарам своей страны. Он прислал в Иерусалим послов с предложением брать у него кедр и работников всякого рода. Давид согласился, и тиряне построили ему прекрасный дворец. Теперь, имея искусных мастеров и материалы, благочестивый царь обратился за советом к Нафану. Пророк отвечал: «Все, что ты захочешь, делай, потому что Господь с тобой». Но в ночь человеку Божию было видение: Господь явился ему и приказал сказать Давиду: «Так говорит Господь: ты ли построишь Мне дом дм Моего обитания, когда Я не жил в доме с того времени, как вывел сынов Израилевых из Египта, и до сего дня, но переходил в шатре и в скинии?... Когда же исполнятся дни твои, и ты почиешь с отцами твоими, то Я восставлю после тебя семя твое, которое произойдет из чресл твоих, и упрочу царство его. Он построит дом имени Моему... И будет непоколебим дом твой и царство твое на веки пред лицем Моим, и престол твой устоит во веки» (2 Цар. 7:5—6, 12—13, 16). На другой день Нафан рассказал царю видение, и Давид, выслушав такие высокие обетования, простерся с благоговением пред Богом и воскликнул: «Кто я, Господи [мой], Господи, и что такое дом мой, что Ты меня так возвеличил!» (2 Цар. 7:18). Царь израильский оставил намерение строить храм и с этого времени занялся приготовлением материалов, чтобы его преемник имел возможность со славой выполнить его предприятие. Спокойствие, осенившее Израиль, опять нарушено было филистимлянами. Но враги при первой встрече были разбиты и потеряли город Геф. Более тяжелая участь постигла моавитян. Победив этот народ, Давид разделил его на три части: две из них истребил, а остальную обратил в рабство. Около этого времени он принужден был вступить в войну с Адраазаром, царем сувским в Сирии. Решившись распространить свои владения до Евфрата, этот государь, вместе с царем дамасским, вооружился и напал на Иудею. Храбрый Давид выступил против врагов и одержал над ними решительную победу. Он взял в добычу много металла и 1000 колесниц и, сверх того, отнял город Дамаск, а на Сирию Дамасскую наложил дань. В то время когда и сам Давид распространял свои владения, Авесса, брат Иоава, воевал с идумея-нами и покорил их под власть своего царя. Около этого времени умер царь аммонитян. Находясь в дружественных сношениях с отцом, Давид отправил послов к сыну его Амнону с утешением в такой горестной потере. Но молодой правитель, подозревая, что царь иудейский подослал к нему лазутчиков, с намерением узнать состояние его государства, выбрил несчастным головы, обрезал полбороды и полы платья и обесчещенных таким образом отослал назад. Давид решился жестоко отомстить за свою поруганную честь. Он сделал воззвание к своему народу, и по одному слову любимого царя явилась мужественная армия и вручена была Иоаву. Аммо-нитяне, ожидая нападения от иудеев, призвали на помощь царей сирийских. Иоав, думая напасть на врагов врасплох, сам попал в засаду. Он увидел себя вдруг окруженным со всех сторон. Впереди стояли аммонитяне, готовые к битве, сзади сирияне заняли высоты, единственный путь к спасению. Находясь в такой крайней опасности, иудейский полководец, нимало не медля, разделил свое войско на две колонны и, свернувши их в каре, решился пробиться. Отборное войско мужественно выдержало натиск сириян, но более слабое, под командой Авессы, отступило. Тогда Иоав краткой, но красноречивой речью остановил бегущих. Воодушевленные словами храброго начальника, они бросились в битву и победили врагов. Впрочем, сирияне вскоре оправились от поражения и, получив подкрепление из-за Евфрата, снова начали войну с Иудеею. Тогда сам Давид повел свои войска против врагов и нанес им поражение, так что большая часть союзников сирийских пристала к стороне Давида. Враги в этой битве потеряли до 700 колесниц и до 40 000 воинов. Для окончательного покорения аммонитян в следующее лето Иоав вторгся в их владения, опустошил их страну и, наконец, осадил Раввафу, столицу Аммонитского царства. После продолжительной осады город доведен был до невозможности держаться. Видя это, Иоав просил Давида в лагерь, предоставляя ему честь взять город. Царь немедленно явился, и воины, воодушевленные его прибытием, героически пошли на приступ и взяли крепость. Между сокровищами, доставшимися победителям, был золотой царский венец, в котором находился большой дорогой камень. Жителей побежденного царства большей частью победитель истребил и обрек на сожжение в печи Молоха, а оставшихся в живых обратил в рабство. Эти победы имели следствием то, что вся Сирия покорилась власти царя израильского. Все соседственные народы уважали имя Давида, и Иудея заняла одно из первых мест между государствами Азии. Теперь царю израильскому оставалось только наслаждаться миром и благословением Божиим и заниматься внутренним устройством своих владений. Но в это время из недр самого государства поднялась страшная туча и подвергла опасности не только престол царя, но и целостность самого царства. То были бунт Авессалома и возмущение Савея и другие несчастья. Этими бедствиями Промысл удерживал Давида на пути своего закона. В последнюю войну с аммонитянами царь оставался в Иерусалиме. Однажды, прогуливаясь на террасе своего дома, он увидел моющуюся женщину, красоты необыкновенной, и пленился ею. Узнав о ней, он призвал Вирсавию к себе и познал ее. Следствия греха вскоре обнаружились, и обольщенная открыла это Давиду. Чтобы избавить ее от смерти, царь вызвал из стана ее мужа Урию, хеттеянина (см. Урия), и хотел было его послать к жене. Но последний, вероятно, догадавшись об истинной причине этой заботливости, не согласился исполнить его воли. Тогда Давид преступление приложил к преступлению. Он тотчас дал Иоаву приказание, чтобы Урию поставили в опасное место, где бы он нашел себе верную смерть. Воля его была исполнена. Урии не стало в живых, и Вирсавия, оплакав смерть своего мужа, сделалась женой царя. Около года прошло, как Давид, совершив преступление, уже и забыл было о нем. Сильно любя Вирсавию, он с радостью смотрел на своего сына от нее. Но Иегова не попустил безнаказанно попирать свой закон; Он повелел пророку Нафану объявить преступнику Его гнев. Служитель Божий, явившись к царю, сказал следующую притчу: «В одном городе жили два человека, богатый и бедный. Первый владел бесчисленными стадами волов и овец, а у другого была одна овца, которая росла вместе с его детьми, ела с одного стола, пила из одной чаши и спала на одной постели, одним словом, была ему вместо дочери. Случилось одному путнику зайти к богачу на отдых. Желая угостить странника и вместе с тем сберечь свои стада, богач отнял у бедняка его единственную овцу. Как ты думаешь, царь, об этом поступке?» — «Жив Господь, — воскликнул с гневом Давид, — этот человек должен умереть, а бедняк вместо одной овцы должен получить семь». Тогда пророк сказал: «Богач — это ты, царь, а бедняк тот хетгеянин, у которого ты отнял жену. За такое преступление, — продолжал грозный обличитель, — Господь воздвигнет на тебя бедствия из твоего же дома. Жены твои будут поруганы перед всеми, и то, что ты сделал втайне, будет известно всем». Давид повергнулся перед Богом и со слезами раскаялся во грехе. Тогда пророк сказал: «И Господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь; но как ты этим делом подал повод врагам Господа хулить Его, то умрет родившийся у тебя сын» (2 Цар. 12:13—14). Предсказанные несчастья не замедлили явиться. Дитя Вирсавии опасно заболело. Давид постился, плакал и молился о своем милом сыне, но, несмотря на это, дитя умерло. Но благочестивому царю за свой грех суждено было испить до дна горькую чашу гнева Господня. Амнон, старший и любимый сын Давида, обесчестил свою сестру Фамарь, а потом со стыдом выгнал ее от себя. Авессалом, брат Фамари по матери, решился кровью смыть бесчестие своей сестры и во время данного им праздника убил Амнона. Это братоубийство поразило горестью сердце отца. Он поклялся наказать убийцу по всей строгости законов. Избегая наказания, преступник ушел к царю гедсурскому, отцу своей матери, и пробыл там три года. По прошествии этого времени ему позволено было явиться в отечество. Но и здесь не прежде как через два года раздраженный отец решился видеть сына и примириться с ним. Но эта медлительность раздражила гордого Авессалома. Он хотя и помирился с отцом, но в душе таил преступный замысел. Честолюбивый сын, оскорбив таким преступлением отца, уже не мог надеяться получить корону из его рук. Притом ему, конечно, небезызвестно было, что и воля Давида, и воля Божия предназначили престол возлюбленному Соломону — сыну Вирсавии. Отчаявшись получить престол по праву, он решился завоевать его и поднял знамя бунта. Своею красотой, пышностью, ласковым обращением с народом и клеветой на правление своего отца — государя, он приобрел такую любовь, что когда открыто вооружился, то увидел вокруг себя чуть не весь Израиль. Восстание было так всеобще, опасность так велика, что Давид принужден был оставить столицу и со своими приближенными искать себе другого убежища, в пустыне. Босой, с открытой головой, несчастный царь пешком перешел Кедронский поток и взошел на гору Елеонскую. В числе сопровождавших его явились и жрецы, неся на своих плечах Кивот Завета. Но Давид отослал служителей Божиих назад, заметив, что они могут быть ему полезнее, если останутся в Иерусалиме и будут давать знать о намерениях бунтовщиков. С тем же намерением он послал в Иерусалим и Хусию, одного из приближенных своих. Странствуя по пустыне, Давид случайно встретился с Семеем, человеком из дома Саулова. Видя столь бедственное положение царя, он начал осыпать его проклятиями и бросать камнями. Авесса хотел было убить дерзкого; но царь остановил его, сказав: «Такова воля Иеговы; что удивительного, если потомки Сауловы так дурно с нами обходятся, когда мой собственный сын посягнул на престол и даже на жизнь мою». Между тем Авессалом занял Иерусалим и, по совету Ахитофела, опозорил ложе своего отца, проспав ночь с его женами на террасе дворца. В то время как возмутители занялись собранием в Иерусалим всего Израиля, Давид успел опомниться. Получив верные сведения о намерениях бунтовщиков, он удалился в Манаим и приготовился к обороне. Сюда не замедлил явиться и Авессалом. Сражение, произошедшее между отцом и сыном, решилось в пользу первого. Возмутители потеряли до 20 000 человек, в числе их пал от руки Иоава и Авессалом. Как ни много зла наделал гордый сын отцу, но, лишь только Давид услышал о его смерти, любовь родительская взяла верх над гневом. В отчаянии он заперся в комнате и никого не хотел видеть. Здесь, закрыв лицо руками, он ходил взад и вперед и с горькими слезами повторял: «Сын мой Авессалом! сын мой, сын мой Авессалом! о, кто дал бы мне умереть вместо тебя, Авессалом, сын мой, сын мой!» (2 Цар. 18:33). Эта отчаянная скорбь превратила торжество в печаль. Победители в тиши входили в город. Ни один радостный крик не говорил о торжестве и победе. Но победой дело все не могло кончиться. Семя раздора было брошено; в народе легко мог явиться другой предводитель партии; поэтому необходимо было, и одержав победу, принять меры для восстановления совершенного порядка. А Давид, удрученный горестью, совершенно забыл о своих делах. Видя это, Иоав решился вывести царя из забвения. Явившись к нему, он сказал: «Если ты еще долее будешь сидеть затворником и не явишься к народу, то у тебя не останется ни одного подданного; а это несчастье гораздо хуже всего, что ты испытал». Эти слова пробудили его от отчаяния. Давид понял всю важность слов своего вождя и немедленно вышел к народу, явившись при вратах города. Лишь только эта весть разнеслась по городу, как верные подданные спешили толпами видеть любимого своего государя. Но мужи израилевы разбежались по своим селам (вероятно, это были те люди, которые принимали участие в бунте). Вскоре виновный народ увидел свою ошибку и, чтобы заслужить прощение, решился возвратить престол законному царю. Желание это прежде всего высказалось между коленами Израилевыми. Но колено Иудино, несмотря на свою близость к царю, не думало о своей покорности. Эта холодность встревожила Давида. «И царь Давид послал сказать священникам Садоку и Авиафару: скажите старейшинам Иудиным: зачем хотите вы быть последними, чтобы возвратить царя в дом его?» А Амессая сделал даже своим военачальником, вместо Иоава. Это тронуло детей Иуды, и они поспешили отправить к царю послов с просьбой, чтобы он и его рабы возвратились к ним. После сего Давид выступил из Манаима и достиг Иордана. Между тем для засвидетельствования своей покорности потомки Иуды лично явились к царю; они с торжеством перевезли его через Иордан и проводили до Галгал. Сюда собрались и другие колена израильские. В досаде на то, что колено Иудино, не дождавшись прочих, одно проводило царя через Иордан, они сказали Давиду: «Зачем наши братья украли тебя у нас?» Те начали защищаться и в доказательство своего превосходства выставили свое родство с царем. «Что за нужда, — отвечали обиженные, — мы должны быть ближе, потому что нас в десять раз больше. Да и за что презираете вы нас? Не мы ли первые решились возвратить престол царю?» Но потомки Иудовы своей неуместной грубостью так раздражили прочие колена, что те решились отойти от Давида. Пользуясь этим волнением, некто Савей поднял знамя бунта и увлек израильтян за собой, так что царь въехал в Иерусалим в сопровождении только одного колена Иудина.
Прибыв в столицу, он решился прекратить новый бунт в самом начале и для преследования возмутителя приказал Амессаю собрать в три дня все колено Иудино. Но Амессай не мог выполнить этого поручения в означенное время, а медлить было нельзя. Можно было опасаться, что Савей заберет все лучшие крепости и наделает гораздо больше вреда, чем Авессалом. Поэтому со своим непременным войском приказал Авессе заняться преследованием непокорного. Новый начальник с братом своим Иоавом настиг Савея в одной крепости, которую и осадил. Но осажденные, боясь гнева царева, выдали голову виновника их бедствия. Со смертью возмутителя прекратилась и война. Тишина и спокойствие воцарились в царстве Иудейском. После столь бурного времени благочестивому Давиду оставалось мудрыми мерами залечить раны государства, потрясенного до основания. Но не успел он успокоиться, как вдруг несчастье опять поразило Иудею. Жестокий голод в продолжении трех лет свирепствовал в Палестине. Печальный царь спросил Господа о причине такого бедствия. Вечный отвечал, что Он мстит за умерщвление Саулом гаваонитян. Чтобы умилостивить Бога, царь поспешил призвать обиженных и спросил, чего они хотят для удовлетворения своей обиды? Жители Гаваона потребовали на смерть тех людей, которые их гнали и преследовали; вследствие чего и отданы им были потомки Сауловы, исключая Мемфивосфея. Осужденные были повешены. После этих бедствий слава опять осенила Израиль. Они вели четыре войны с филистимлянами, и все они окончились самым блистательным образом для евреев. Только в первую из этих войн Давид чуть было не лишился жизни. Сражаясь храбро с врагами, он, утомленный, оставил битву. Приметив это, один из неприятельских воинов, по имени Иесвий, у которого копье весило 300 сиклей медных, решился напасть на ослабевшего царя. По счастью, случился Авесса. Видя своего государя в опасности, он прилетел к нему на помощь, сразился с иноплеменником и убил его. С этого времени войско заклинало своего царя не ходить на войну, чтобы не угасить светильника Израилева. Могущество Давида было непоколебимо; царство его было обширно и сильно. Все соседственные народы трепетали от его имени. Сам он окружен был благословением своих подданных. Удивительно ли, что царь Израиля при таком величии увлекся гордостью и тщеславием. Желая и сам видеть, и другим показать свое могущество, он приказал Иоаву сделать перепись всем своим подданным. Благоразумный воевода не соглашался было, но царь требовал исполнения своей воли, и перепись была сделана. По исчислении оказалось до I 300 000 человек, способных носить оружие, исключая колена Левиина и Вениаминова. Но Господь не замедлил показать заблудшемуся царю, как тщетна надежда на свои силы. И сам Давид скоро увидел свою ошибку; он уже раскаивался в ней, как вдруг является к нему пророк Гад и возвещает ему от имени Божия три рода наказания: за свою гордость он должен потерпеть или три года голода, или три месяца бегства от врагов, или три дня смерти. Царь выбрал последнее; он хотел лучше впасть в руки Бога живого, чем отдаться врагам. В продолжение трех дней ужасная язва унесла до 70 000 человек. В третий день на месте, где стояло гумно Орны Иевуссея, Давиду явился ангел с мечом, простертым на Иерусалим. При виде посланника Божия, поражающего израильтян, царь со слезами молил Бога обратить это наказание на него и дом отца его. Но в то же мгновение является к нему прежний пророк и приказывает на сем месте воздвигнуть Богу жертвенник. Давид немедленно исполнил волю Господню, принес жертву, на которую Бог ниспослал огонь, и язва прекратилась. Венчанный пророк приближался к концу своего блистательного поприща. Он уже чувствовал свою слабость и недостаток сил к управлению государством. Настало время торжественно объявить преемника престола. К этому царь принужден был особенно замыслами Адрнии (см. Адония), который провозгласил себя царем. Узнав об этой дерзости, Давид приказал первосвященнику Садоку торжественно помазать Соломона на царство и объявил об этом народу. Наконец, видя приближение своей смерти, маститый старец собрал вокруг себя своих сыновей, старейшин народа, начальников войска и, став посреди них, сказал: «Я намерен был создать храм Господу; но это по воле Божией поручено сыну моему Соломону, который и будет после меня царем». Потом, обращаясь к будущему государю, он увещевал его хранить заповеди Божий и прилежать о создании храма, план которого и вручил ему. Затем Давид приказал разложить перед народом все сокровища, приготовленные для построения дома Божия, просил своих подданных пожертвовать от своих достатков для этого дела и получил богатые приношения. На другой день принесено было в жертву до 3000 животных и при криках народной радости Соломон торжественно провозглашен был царем и снова помазан, и с этого времени уже занялся управлением. Тихо и спокойно доживал последние дни благочестивый Давид. Пред самой кончиной он призвал к себе своего милого сына, дал ему последнее наставление и простился навсегда с ним и с жизнью. Он умер шестидесяти лет от роду, царствовал 40 лет, 7 лет над коленом Иудиным и 33 года над всем Израилем. Гроб этого царя находился во времена апостольские и даже гораздо позже; бл. Иероним пишет, что ходил на поклонение гробу Давидову. Впрочем, царствование Давида славно не одними блистательными победами. Побеждая врагов и прославляя свое имя, этот государь не забывал и о счастье подданных и с ревностью заботился о внутреннем устройстве своего государства. Проникнутый благодарностью к Богу Израилеву, так его превознесшему, Давид с особой ревностью занялся устройством богослужения. Он положил, чтобы каждый левит вступал в должность в 20 лет. По исчислении этого священного колена царь отделил 24 тысячи на служение в храме. Из них левиты, происходившие прямо от Аарона, отправляли собственно священническую должность, потомки Гирсона, Каафа и Мерари занимались надзором над священными вещами и помогали при богослужении. Четыре тысячи сынов Кореовых определены дверниками, и четыре тысячи назначено было певчих, которые утром и вечером на гуслях, арфах и кимвалах воспевали хвалу Трисвятому. Каждый из этих трех разрядов разделен был на 24 чреды, сменявшиеся каждую субботу. Но, заботясь о славе дома Божия, Давид не забыл и других отраслей государственного управления. Особенно было обращено внимание на военную часть. При Сауле и до него всякий иудей, достигший двадцатилетнего возраста, должен был по призыву являться на войну, а по окончании военных действий воины расходились по домам и жили там до тех пор, пока опять не позовут в поле. Но подобное устройство войска было вредно и для земледелия и промышленности и особенно для военных действий. При таком распоряжении начальник никогда не мог основывать тех или других надежд, потому что было неизвестно, каково будет войско и скоро ли оно соберется. Потому действовать решительно было нельзя. Чтобы избежать этих затруднений, Давид учредил род постоянного войска. В Священном Писании говорится об отроках его, с которыми Авесса уже мог преследовать бунтовщика Савея. Народ свой он разделил на 12 частей, в каждой из которых было по 24 000 мужей. Каждая из этих частей имела своего начальника и обязана была в продолжение месяца быть вооруженной. Таким образом, при нападении врага всегда находились готовые воины для отражения его. Правда, эта армия была не то, что нынешние постоянные войска; но во всяком случае подобное устройство было гораздо полезнее для государства, чем при опасности собрание всего народа. Армия делилась на тысячи и сотни, над которыми поставлены были начальники, называемые тысячниками и сотниками; всем же войском управлял военачальник; во время войны армией распоряжался или сам царь, или военачальник. Что касается военной дисциплины, то иудеи в этом случае руководились древними обычаями. Во время действия войско имело вид треугольника. В сражении ряды их то смыкались в густые колонны, то рассыпались на легкие отряды, особенно при тайных засадах. Воинские хитрости были также небезызвестны. Мужество находило при дворе Давида самое лестное поощрение и высокие награды. Воины, отличившиеся на поле брани блестящими подвигами, назывались храбрейшими и имели право идти на битву во главе своих братьев. Израильтяне любили своих героев, оплакивали их смерть и подвиги их записывали в истории. Между воинами, разделявшими славу и несчастия царя-пророка, замечательны 30 человек, которым, говорит Священное Писание, не было во всем Израиле равных по силе и мужеству. И в гражданском отношении Иудея разделена была на те же 12 округов. В каждом из них были поставлены судьи для исполнения воли царской. Шесть тысяч левитов Давид разослал по городам и селам для суда и расправы. Но главный центр гражданского управления был в Иерусалиме. У царя были мудрые мужи, которые помогали ему в управлении государством. Знаменитейшие из царских советников были: Ионафан, дядя Давидов, муж мудрый и книжен сый, Ахитофела, Хусиа, первейший друг царя, Ванея, Авиафар, Садок и др. Теперь остается нам сказать несколько слов о псалмах Давидовых. Число этих песен, дошедших до нас, достигает 150. Впрочем, в составлении их участвовали и другие лица. Во всех псалмах нельзя не видеть особенной высоты в мыслях и слоге. Ни в одной поэме, ни древней, ни новой, не найдете такой высоты учения, таких святых правил, такой пламенной любви к Богу и ближнему и таких поэтических красот, какие здесь рассыпаны повсюду. И в самом деле, кто без особенного сердечного трепета начнет перелистывать эти страницы, полные духовного огня и святой жизни? У кого не забьется в груди сердце, читая эти вдохновенные песни, где мы находим трогательное утешение в несчастии, полные любви слова прощения к врагам и пламенное излияние чувств благодарности к милосердному и преблагому Богу? Правда, есть много хорошего, например, в величественных одах Древнего Рима; но начните читать их, когда скорбь посетит ваше сердце. Произведут ли на вас отрадное впечатление эти пленительные для чувств картины? Нет. Когда ваше сердце исполнено горечи, к чему послужит этот холодный стоицизм? На что вам мертвые рассуждения, когда вы имеете нужду в руке, которая поддержала бы вас на скорбном пути жизни и указала ту страну, откуда можно получить помощь и утешение. Но в песнях царя израильского почти от всякого слова веет любовью и утешением, все они проникнуты тем духом кротости и любви, какими он отличался. Не напрасно православная церковь ввела Псалтирь во все свои богослужения. Ни одна книга так не нужна для человека-грешника, как эта. Однажды спросили Иоанна Златоуста: «Не лучше ли оставить чтение Псалтири?» — «Пусть скорее перестанет светит солнце, чем оставить чтение этой богодухновенной книги», — отвечал вселенский учитель. Вот как важны эти священные песнопения! Господь, благоволивший произвести Мессию из рода Давидова, открыл ему и те пути, какими он хотел примириться с человечеством. В псалмах находятся предсказания об Иисусе Христе, предсказания, изумляющие своей точностью и полнотой. И неудивительно: сам вдохновенный царь-пророк был образом Искупителя. Здесь мы оканчиваем историю Давида. Ни к одному из царей Иудеи не питали такого благоговейного уважения, как к Давиду. И в этом нет ничего удивительного. Евреи обязаны были ему и своей независимостью, и своей славой, и своим превосходством над соседними народами, которые прежде презирали и угнетали их. Давид был и великим царем, и неустрашимым героем, и искусным политиком, и глубоким учителем, вдохновенным поэтом, пророком и святым человеком. Чего же ему недоставало, чтобы получить славу и у Бога; и у людей? Память святого царя-пророка Давида празднуется церковью 26 декабря.