БИБЛЕЙСКО- БИОГРАФИЧЕСКИЙ  СЛОВАРЬ
Словарь содержит 80000 слов-терминов
АВГУСТ

АВГУСТ

АВГУСТ , император (31 г. до Р. X.). В истории всех народов есть известные эпохи, в которые правление Бо-жие проявляется самым разительным образом, где осязательно видно, как народы, сами не зная того, исполняют предвечные определения Провидения. Гордые победой и славой не видят руки, правящей ими, не узнают кормчего, проведшего их между скалами, а историк, озаренный славой и успехом, удивляется их величию и мудрости. Но над всеми этими великими действиями человеческими господствовало дело Божие, и событие, сильнейшее всех событий римской славы, событие, для которого произведены все происшествия, предшествовавшие ему, и которым направлены все другие, последовавшие за ним, это событие — утверждение христианства. Во тьме идолослужения были некоторые люди, созерцательный ум которых проникал в будущее народов; они предугадывали явление Бога неведомого. В римском народе наступила одна из этих эпох, когда все убеждения славы и отечества были потрясены; безжизненность, недовольство, раздражительность объяли всю империю; наконец, все силы войны и счастья пали пред могуществом истинного Бога, избравшего время своей борьбы и торжества. В начале этой брани общество языческое заключалось только в обществе римском, исказившем все политические и поглотившем все религиозные постановления покоренных народов. После такого, так сказать, уравнения земли для основания божественного здания великого Архитектора политеизм необходимо должен был принять участие в этой совершенно нравственной борьбе и пасть ниц перед безумием Креста, — Кай Юлий Цезарь Октавиан Август родился в консульство Антония и Цицерона, в 691 г. от основания Рима, в 63 г. до эры христианской. Он был сын Октавия и Акции, дочери Юлии — сестры Юлия Цезаря. Когда народ римский торжествовал над своими последними врагами, когда он был совершенно беззаботен, потому что некого было покорять, честолюбие сделалось публичным, явились соперничества, и республика устрашилась честолюбивой вражды первейших граждан. Между последними был человек знаменитый и сильный. Он носил пурпуровую мантию, которую достал на поле сражения. Победитель в Египте, победитель при Фивах, победитель Антония при Акциуме, он хотел присоединить к своему титулу сенатора и проконсула титул протектора республики, и народ римский без сопротивления вручил ему монархическую власть с титулом императора. Мы ныне ясно видим, что власть Августа и цезарей по особенному предопределению Божию дошла до Флавия Константина, сына св. Елены и первого христианского императора. Рим был уже не тот, что во времена Касиев и Брутов, которым столь безумно удивлялись и столь грубо подражали в наши времена. Прошло уже то время, когда гордые плебеи Форума гремели негодованием, слыша имя царя. Это было единодушное чувство, крик всеобщего одобрения в пользу Кая Цезаря. Казалось, что ветхая республика показывала политику, или суетность казаться еще живой, избирая себе протектора, как будто покровительствовать не значит царствовать, как будто народ, принявший на себя покровительство, не должен был покориться политическому протектору. Таким образом, скончалась римская республика, и любимец счастья, которым управляло честолюбие и которого поддерживал гений, спокойно сел на развалинах той республики, которой он был первым консулом и самой лучшей подпорой; он назвался императором Августом, и спокойствие воцарилось в мире после четырехсот лет всемирной войны. Все патриции, консулы и сенаторы склонились на колена пред Цезарем; все граждане римские почитали императора, свидетельствуя ему тысячи знаков благодарности, а между тем права императора не переставали возрастать, а права народа уничтожаться, и все это происходило через борьбу учтивую, присвоение скрытное с той и с другой стороны. Император отказывался, народ настоял: Август предоставил римскому народу право созывать магистраты, но народ не может сделать это в отсутствие императора. Август успел сделать себя необходимым; он успел занять по отношению к римскому народу то место, на котором мог сделать все без народа, а народ не мог сделать без него ничего. Он льстит ему и, лаская гриву льва, сажает его на цепь. Сенат соглашается с плебеями относительно доверенности и почтения к Цезарю; к достоинствам, признанным за ним прежде, присоединяются новые — неслыханные. Новые власть и почести присоединяются к почестям, которые кажутся недостаточными. Народная власть трибуната, по странной аномалии, соединяется с императорским достоинством, и этот трибун, начальник плебеев и охранитель прав народа, — патриций, облаченный в порфиру и сидящий на троне. Смертная казнь объявлена была тем фажданам, которые захотели бы посягнуть не только на жизнь, но даже на славу и на достоинство императора-трибуна. Надобно удивляться этому уголовному закону, вспомнив, что тот же сенат объявил смертную казнь тому, кто стал бы стремиться к присвоению себе верховной власти над римским народом. Чума и голод опустошают Италию, Галлию, Африку и Малую Азию; к императору обращаются с доверчивостью и покорностью; просят, чтобы он принял все меры, которые внушат ему его благоразумие и любовь к народу; умоляют даже назваться диктатором, и на этот раз он отказывается, припоминая римскому народу все, что содержится ненавистного в этом запрещенном им титуле. Искусный и предусмотрительный монарх не хочет, чтобы его сделали деспотом; история, по случаю этих отказов, ясно показывает, что Август поднимался выше и выше. Все обломки республики упали у подножия его императорского трона, и цари земли издали видели блеск его венца. Народы великой Армении прислали к нему депутатов, жалуясь на своего царя Артабаза и прося на его место Тиграна, его брата. Август соглашается, и вот он неограниченно управляет иностранными народами, также как римским. Ослепленный таким блеском, одуренный таким льстивым почитанием народов, не осмеливаясь отдать себя под их защиту, он поддается покровительству языческих божеств и делается их первосвященником. В качестве верховного первосвященника он сжигает две тысячи свертков подозрительных пророчеств и заставляет списать Сивиллины изречения и положить их под алтарь Аполлона. Через какое-то время Друз в Галлии воздвигает храм в честь Августа, а шестьдесят галльских народов присылают к Друзу своих идолов, умоляя его поставить их вокруг императорского Латриума. Таким образом, в то время как владыка мира пытается воодушевить почитание ложных богов и привести в честь эти падающие божества, народы, презирающие их и чувствующие потребность нового божества, доходят даже до обоготворения гражданина, которого сами сделали императором. Это обоготворение живого человека, за несколько лет до рождения Спасителя, не есть ли весьма важный факт, преувеличенное учение? У всех народов, современных Августу, видны несомненное предчувствие, неослабная необходимость и непреодолимое влечение к божеству, которое не почитали их отцы и от которого они не могли ускользнуть. Казалось, что алтарь, воздвигнутый .Августу, был как бы подножием для того алтаря, который воздвигнется впоследствии истинному Богу; казалось, что все идолы народов галльских, расставленные вокруг этого храма, как бы склонялись и падали перед Богом неведомым. Между тем как приготовлялась эта брань между религией отжившей и религией вечной, преобразование политическое успешно продолжалось. Элемент монархический постоянно возрастал и укреплялся, а элемент республиканский встречался только как предание прошедшего или как безумная надежда будущего. Август усыновляет своих племянников Кая и Луция, которых он называл цезарями и объявил князьями юношей. Он отдал Клавдию, свою дочь, в супруги Тиверию и назначил его своим преемником. Уже видно начало наследственного преемства, которое делается ясным и полагает основание римской монархии; ибо во всем этом преобразовании времен Августа нет ни одного случая, который не был бы уроком, ни одного факта, который не сделался бы началом. Когда эта работа политического перерождения достаточно очистила путь действию власти, когда монархические идеи довольно глубоко пустили корни и когда Август усмирил римскую вселенную, звук оружия прекратился, шум сражений уже не был слышен, спокойствие воцарилось в мире, и родился Христос. Когда услышал о Новорожденном, Которого ангелы приветствовали, Которому поклонялись цари, о Котором предсказывал длинный ряд пророков, царь иудейский, тетрарх Ирод, друг римлян, был объят смертельным страхом; говорят, что идолы упали со своих подножий и жрецы ложных богов поверглись ниц на полу храмов. Никогда появление дитяти не волновало столько землю; родившийся в уголке Иудеи был Избранник Божественной мудрости и Спаситель человечества. Его рождение было зарей того нового общества, которое должно было бороться с обществами древними и восторжествовать над гордостью человеческой. Наконец явилось христианство, великое дело и великое слово, которые должны были возвыситься над всеми словами и всеми делами, созданными миром, и возвыситься, чтобы не пасть никогда. Политический преобразователь Рима не должен был присутствовать при религиозном перерождении. Истощенный многочисленными трудами и честолюбивыми делами, император умер, когда не оставалось уже славы, которую он мог бы пожать. Любовь римского народа не оставила его и на смертном одре; он пал, воздвигнулись алтари; обоготворение и святотатственные почести возданы памяти Цезаря Августа, которому постоянно сопутствовала победа, когда он только был человеком, и который долженствовал пасть в борьбе, когда сделался ложным богом.